Куст пилот в поисках новых приключений

В то время как вьетнамцы оказывали Кхмер Руж непрошеную помощь в создании армии и в процессе сражались с войсками Лон Нола, их отношения на почве этого непрошеного содействия скорее испортились. Поначалу вьетнамцы хотели объединить командование с камбоджийскими силами, совместно вести пропаганду, и наконец открыть вьетнамскую военную школу в северо-восточной части Камбоджи. Кхмер Руж отклонили все эти и любые другие предложения объединить армии и организации. Они боялись, что это станет началом кампании по поглощению их армии силами Вьетнама и полному контролю Ханоя над камбоджийской революцией. Вьетнамцы бы сами точно также воспротивились подобному предложению от Китая во время Первой Индокитайской Войны, особенно если бы Китай ранее предлагал им стать младшим членом Великого Китайского Союза или Совета.

( Collapse )

Французское колониальное правление было жестоко ко всем трём странам. Вьетнам оказался разделён на три административных региона — Кохинхина, со столицей в Сайгоне, была базой Франции и управлялась напрямую как колония; двумя остальными вьетнамскими «штатами» управлял резидент. Новое единство Вьетнама было разрушено; современное государство не прожило и шестидесяти лет. Но французы в конце концов предоставили разрозненным вьетнамцам общего врага и общую цель — свободу — пришпорив развитие одного только вьетнамского национализма.

Как упоминалось ранее, французы быстро наградили аннамитов стереотипами умной, трудолюбивой, блестящей нации в своём Индокитае, назвали их истинными преемниками французской цивилизации. Вьетнамские лидеры, которые в конце концов восстали для того, чтобы сражаться с колониальными властями, были образованными на французский манер мужчинами и женщинами, которые многие идеи о свержении колониального правления почерпнули у самих французов.

( Collapse )

Подобно кхмерам, вьетнамцы заявляют, что их обществу тысячи лет. Восходя ко второму веку до рождества Христова вьетнамское государство имеет совершенно другую историю, чем кхмерское. Вьетнамцы находились под прямым контролем своего могущественного северного соседа Китая более чем тысячу лет. Желание выжить под пятой Китая было тем, что отличает вьетнамцев от других, ныне забытых, народностей, граничивших с Поднебесной.

Будучи китайской колонией 1000 лет, вьетнамцы были вынуждены стать настолько китайцами, насколько это возможно для чужеземных варваров. Вьетнам управлялся по законам конфуцианства правительством, централизованным вокруг короля или императора. Вьетнамцы, как положено, имели собственный мандаринат, который представлял слой высокообразованного чиновничества. Китайский был официальным и научным языком. Вьетнамец, если у него были хоть какие-то амбиции, должен был овладеть китайским языком, китайскими манерами и китайским образом мысли. Все культурное окружение элиты было китайским — от роб, шлепанцев и штанов в качестве одеяния до пищи, которую ели палочками и норм поведения, взятых из конфуцианства.

( Collapse )

Почти у каждой страны есть соперник, обычно это соседское государство, которое является удобным фокусом для национальных страхов и предубеждений. Одна неделя в чужой стране — и вот уже самый нелюбопытный турист знает, кто тут этот соперник или враг, из шуточек и оскорблений, выкрикнутых в ярости. Эти страхи неопасны до тех пор, пока не раздуваются государством и не кормятся громогласной риторикой демагогов.

Таков был характер проблемы между вьетнамцами и камбоджийцами. Они не ненавидят друг друга и не целились друг другу в глотки все прошлые века. Но их противопоставляли друг другу в течение примерно двух столетий, и в лучшие времена между ними были обиды и соперничество. Люди этих наций испытывали по отношению друг к другу привычные уважение и страх в налаженной системе стереотипов. В худшие же времена они скатывались к жестокой ненависти друг друга, обычно, когда к этому подталкивали власти.

В 1977 правительство Демократической Кампучии обратилось к раздуванию вражды с вьетнамцами, когда, по реальным или выдуманным причинам, его лидеры решили, что Вьетнам пытается захватить Камбоджу. В речах пропаганды Вьетнам превратился из социалистического соседа в «исторического врага», неспособного отступить от своей исторической же миссии завоевания Камбоджи.

Со своей стороны вьетнамцы обвинили камбоджийцев в варварских, диких действиях — обвинение, выдвинутое веком раньше одним из вьетнамских императоров, и сохранившееся в самых тёмных мифах страны. Обе стороны стремились обвинить эти старые туманные распри в современной беспрецедентной войне между двумя коммунистическими государствами.

Несмотря на то, что безусловно годы соперничества сыграли свою роль в Третьей Индокитайской Войне, она не была «исторической неизбежностью», как ее пытались представить соответствующие правительства. Камбоджа и Таиланд были историческими соперниками в течение столетий, но они не вступили в войну в 1977. Пном Пень не обвинял Банкок в попытках захватить Камбоджу, даже несмотря на то, что камбоджийцы считали, что в то время тайцы селились на кхмерских территориях вдоль границы во множестве мест.

В отношениях Вьетнама и Камбоджи были особенности, особенно между современными коммунистическими государствами, которые привели к Третьей Индокитайской. И в 1977 коммунистический Вьетнам стремился шагнуть вперёд в разрешении вопроса «Каков будут особые отношения между Вьетнамом и Камбоджей сегодня, когда и те и другие стали коммунистическими государствами?»

( Collapse )

27 сентября 1977 года Пол Пот обратился к нации и объявил себя ранее неизвестным правителем страны и Коммунистической Партии Кампучии. Мистерии пришёл конец.

Речь Пол Пота длилась пять часов. Он говорил людям, что «Ангка» была коммунистической партией, что эта партия была скрытой силой позади сцены в течение всей современной истории Камбоджи. Он присваивал партии заслугу подталкивания Сианука к его политике нейтралитета и неприсоединения в пятидесятых и шестидесятых. Он говорил, что партия вынудила Сианука работать с коммунистами после переворота Лон Нола в 1970 исключительно в порядке «тактического альянса».

( Collapse )

Честно говоря, когда при мне начинают обсуждать, чем бы была Россия без коммунизма, я всегда вспоминаю Камбоджу и инаугурационную речь Пол Пота. И снова оставляю для себя под большим вопросом тезис о том, что коммунизм не отбросил Российскую Империю назад, а способствовал её движению вперёд эффективнее, чем это могли бы сделать ВКП(м) или почвенники или кто бы то ни было ещё, победивший без разрушения львиной доли из того, что уже было достигнуто. Победителей не судят, но всё же - мне было бы интересно взглянуть на Российскую Империю с непрерывной царской династией в начале XXI века

Изменения в отношении Центра к Вьетнаму оказались слишком внезапны для некоторых лидеров. Курс сместился с опасливого соседства к угрозе войны в течение ближайших месяцев. В июле 1976, когда было подписано соглашение об авиационном сообщении между столицами, Камбоджа и Вьетнам, казалось, могли сосуществовать мирно. Той осенью Иенг Сари выступал за разрешение предоставить Вьетнаму возможность присоединиться к ООН в своей речи перед его Генеральной Ассамблеей. Решение изменить дату рождения партии и отсечь её корни в ИКП не изменило его восприятия внешней политики Камбоджи как нейтральной, солидарной с коммунистами и третьим миром, и идентификации Соединённых штатов и империализма США как главного врага.
Даже Иенг Сари заявляет, что он не верил в возможность войны из-за территорий. Хотя он и принимал слепо на веру, что вьетнамские агенты внедрялись в самые высшие круги партии, он говорил, что не видит как это может вести к вооружённому столкновению между двумя странами. «Мы разрешили Вьетнаму прийти [и основать посольство] ещё до Китая. Мы разрешали вьетнамцам ездить туда, куда они просили. Они ездили на машинах из Сайгона в Пном Пень и отправлялись в поездки внутри Кампучии... я боялся переворота изнутри, не угрозы вторжения снаружи... Я говорил, что главная проблема была внутренней, из-за вьетнамских агентов среди нас».
Но позиции самого Иенг Сари это новое отношение к вьетнамской угрозе — как к вопросу жизни и смерти — только укрепило. Теперь Пол Пот хотел открыть страну иностранным посетителям и продемонстрировать, что Камбоджийская Коммунистическая Партия управляет Демократической Кампучией, и что он- её руководитель. С 1977 по 1978 Иенг Сари занимался организацией отношений с Китаем, Северной Кореей и другими нациями, чтобы представить дело Демократической Кампучии мировому сообществу и завоевать международную симпатию в противостоянии с Вьетнамом.

( Collapse )

Но нигде в его личном деле не было ни слова о том, что Со Пим являлся близким другом Вьетнама; скорее он гордился своей историей отказов стать зависимым от Вьетнама в войне или мире. Не было там и намёков на бунт — Пим открыто преклонялся перед моделью Северной Кореи, которая считалась в Демократической Кампучии верной. Несмотря на крайнюю зависимость от Китая в тот момент, правительство Пном Пеня предпочитало видеть в качестве источника вдохновения Северную Корею, другое относительно небольшое, крайне коммунистическое государство, восхваляющее самодостаточность и практикующее строгий тоталитарный контроль над своим населением.
Более того, в Восточной Зоне было много собственных чисток до 1977, чисток, проведённых её собственной полицией безопасности. Один эксперт оценил результат этих чисток в уничтожении 500 — 1000 служащих, большая цифра даже для Восточной Зоны, которая славилась многочисленностью и квалификацией кадров. Существуют сомнения, сам ли Со Пим начинал эти чистки или ни были сделаны по указке Центра. Но независимо от этого, Пим знал о них и был с ними согласен, возможно, доверяя доказательствам того, что эти кадры оказались по какой-то причине изменническими. Подобно Ним Росу, секретарю Северо-Западной, Пим разрешил раннюю чистку в своем регионе, доверяя центру или собственной тайной безопасности в вопросах поиска доказательств вины своих кадров.
Однако в новую эру аутсайдеров яркие фигуры партии, подобные Со Пиму, были наиболее уязвимы. То, что раньше представлялось блестящими достижениями, служащими продвижению Пима, теперь было подозрительным поведением и пунктами для обвинительного заключения. Если бы Пим больше внимания уделял чисткам в других зонах и поводам, которые их спровоцировали, он мог бы заметить как готовится его зачистка и его собственной зоны.
Северная Зона была зачищена первой, в основном потому, что многие проблемы революции проявились здесь впервые: неспособность поддерживать абсолютную защищённость(в Северной Зоне был единственный за войну масштабный прорыв обороны, в 1974); и неспособность контролировать экономику, приводя в жизнь драконовские социальные программы революции. Северо-Западная стала второй целью, потому что стала местом ещё большего провала: амбициозный проект Центра воссоздать в ней благополучие Анкора, провалился; вместо этого на северо-западе царили голод, нехватка урожая и казни в ужасном количестве.
Следующим театром провалов должна была стать зона, от которой Центр в следующую очередь ожидал успехов, если следовать логике Центра, и это была Восточная Зона. Центр хотел, чтобы Пим принёс на границы с Вьетнамом победу. Ранние признаки того, что армия Вьетнама имела очевидное превосходство, навело Центр на подозрение о тайном сговоре Пима с Вьетнамом. Партийная история Пима делала его идеальным кандидатом на обвинении в руководстве агентурной сетью, созданной Вьетнамом, целью деятельности которой было вредить партии и революции.
Сравнение Пима и Восточной с Та Моком и Юго-Восточной Зоной весьма поучительно. К середине 1977 Мок и Юго-Восточная были в наилучшем политическом положении среди всех зон. Люди Мока вступали в должности вместе с кадрами Западной Зоны, чтобы заменить убитых в чистках Северо-Запада. Его регион был среди самых бедных и, как следствие, никогда не привлекал внимания Центра в его построениях грандиозных экономических схем. И хотя эта зона тоже граничила с Вьетнамом, её граница имела лучшие природные укрепления, чем у Восточной.
Кроме того, Мок не занимал поста в народном правительстве. Он поднялся сначала как глава района и занял пост секретаря зоны только в конце 1960х. Примерно в это же время он стал членом постоянного комитета, гораздо младшим по статусу чем Со Пим. Но беспощадность Мока и его военные достижения быстро дали ему громкий голос в политике Центра. Он был полезным помощником, фанатично защищавшим собственную зону и повиновавшимся приказам Пол Пота, оставаясь вдали от неприятностей и от центра внимания. Пол Пот видел в Моке не угрозу, а один из самых сильных активов партии в вопросах чисток, по крайней мере, до тех пор, как он сам исчерпает собственную полезность.
Уничтожение Со Пима произошло раньше, чем этот момент настал, но Мок, казалось, не осознавал, что его зона была просто чуть ниже по списку в листке потенциальных предателей Пол Пота.

СОЗДАНИЕ ПРОБЛЕМЫ

В 1977 произошла жестокая битва между патриотами, считавшими, что Кампучия должна быть независима от Вьетнама и патриотами, которые считали, что нужно близко дружить с Вьетнамом. Эта битва продолжалась до середины 1978...
Тиоун Мамм

В современной эре приграничные споры Камбоджи и Вьетнама происходили идеологически корректно. У Сианука проблемы возникали с режимами, которые поддерживали Штаты. В 1976 году вьетнамские коммунисты признали границы Камбоджи, и с точки зрения, по крайней мере, внешнего мира, создавалось впечатление, что коммунистические партии стремятся разрешить проблемы между своими странами.
Это оказалось иллюзией, как многое из того, что касалось конфликтов в Индокитае. Едва обзаведясь новыми правительствами, Камбоджа и Вьетнам немедленно схлестнулись в новых спорах относительно границ. Между 1975 и 1977 лидеры Вьетнама и Камбоджи несколько раз встречались, чтобы обсудить спорные территории и морские границы, но так и не смогли прийти к соглашению. Камбоджийцам казалось, что Вьетнам пытается отступить от соглашения, достигнутого с Сиануком в 1967. Камбоджийские коммунисты признавали границы, установленные Сиануком и Вьетнамом. Границы, прочерченные Францией, делили территорию совершенно не в пользу Камбоджи. Они отказывали ей в старых претензиях на Кампучия Кром до тех пор, пока Вьетнам обещал соблюдать их. Но отдать хоть дюйм кхмерской земли означало навлечь катастрофу, если следовать общепринятой версии истории.
Как отметил один кхмерский специалист: «Начиная с эры Сианука, когда образование в обществе сфокусировалось на истории и проблемах границ Камбоджи, вопрос границ логично стал для камбоджийцев своеобразным барометром кхмеро-вьетнамских отношений... Территориальные уступки влекут за собой ещё большие риски и жертвы чем дружба с Вьетнамом, поскольку даже видимость такой уступки может быть дестабилизирующей, с возможностью совершения переворота теми, кто бы хотел отменить или обратить в противоположном направлении кажущуюся концессию».
Лон Нол протрубил о своей священной битве с коммунистами Вьетнама по всей кхмерской территории, поставил под угрозу независимость Камбоджи и сделал границу источником беспокойства. Скорее всего, Вьетнам не заметил того страха, который он внушал Камбодже по территориальному вопросу. Баланс сил был настолько очевидно в их пользу, что они даже не понимали, почему каждый их шаг так задевает кхмерское чувство национальной безопасности, поскольку обратное вряд ли могло быть правдой.
К моменту, когда территориальный вопрос снова поднялся на повестке дня, Пол Пот и Дач считали, что они уже получили достаточно свидетельств вьетнамского вмешательства в политику партии Камбоджи из признаний узников Туолсленга. В сентябре 1976 в партийной прессе появилось: «С настоящего момента мы должны смотреть на историю партии как на нечто совершенное и чистое, согласованное с нашей политикой независимости и самоуправления». Изменение дня рождения партии превратилось в манёвр Пол Пота и его внутреннего круга, целью которого на полном серьёзе было заставить «друзей Вьетнама», которые предположительно предпочитали Вьетнаму подчиняться, показать себя протестом против этого изменения. Фактически же смена даты подрывала правоту и старшинство всех, кто присоединился к партии Камбоджи до Пол Пота, независимо от их взглядов на отношения с Вьетнамом. Если они принимали изменения, они теряли старшинство и связанное с ним уважение и привилегии.
Пол Пот разрывал старательно созданные партийные коалиции, которые связывали коммунистов разного прошлого во время их долгой подпольной борьбы и их войны сначала с Сиануком, потом с Лон Нолом. Это был ход с целью изолировать ветеранов партии, чьи корни были глубоко в Индокитайской Коммунистической Партии, людей, подобных Со Пиму из Восточной Зоны и Та Моку из Юго-Западной. Как слишком легко признал Тиоун Мамм, «Мы сменили дату на 1960, чтобы разорвать наши связи с ИКП».
Серьезность этого пересмотра истории ударила по партии подобно топору, когда Пол Пот и Дач добавили в спор известие о том, что Вьетнам угрожает стране. Дач в Туолсленге фабриковал признания, мол, Вьетнам создал параллельную подпольную партию в Камбодже годами ранее, чтобы саботировать революцию и в конце концов передать страну под управление Ханоя. Любой знакомый со скрупулёзной паранойей Дача мог угадать, куда будет вести следующий шаг этой логической цепочки. Когда партийные лидеры, включая Со Пима и ему подобных, скооперировались для первый чистки ветеранов камбоджийского коммунизма, вернувшихся из Ханоя во время войны 1974 года, они приняли идею партии, что эти ветераны были сознательными агентами-саботажниками под руководством вьетнамских коммунистов. Когда партия позже уничтожала буржуазию в 1975 и 1976, лидеры приняли её линию, считающую буржуа агентами ЦРУ или КГБ, внедрёнными годами раньше, чтобы расстроить революцию.
Не сюрприз, что в свою очередь Дач связал ветеранов и членов ИКП с вьетнамским заговором, направленным на разрушение революции. В спорах Вьетнама с Камбоджей было достаточно «доказательств», чтобы убедить Пол Пота, что дело именно в них. Вьетнамцы в Ханое ясно показали множеству «свидетелей», что они не будут огорчены, если Пол Пот исчезнет. Они побуждали Камбоджу подписать особый договор о дружбе, который даст Вьетнаму главенство в коммунистическом Индокитае. Ханой отказывался уважать соглашение о границах, который подписали Северный Вьетнам и Временное Революционное Правительство от имени Сианука. Кроме того, Кхмер Руж нуждались в угрозе вьетнамского вторжения чтобы отвлечь людей от провалов партии.
Внимание руководства партии было настолько захвачено внезапными поворотами линии режима, что они не заметили, каким образом следующий шаг повёл уже к их собственному падению. Со Пим не подвергал сомнению серьёзность этой новой вьетнамской угрозы, но его взгляды на решение проблемы отличались от взглядов Пол Пота, и это решило его судьбу. Вскоре все обнаружили, что выбор был невелик — согласиться с Пол Потом или умереть. А Пол Пот и его близкие не понимали вопросительных знаков. Для них проблема Камбоджи и Вьетнама была вопросом жизни и смерти, при решении которого Камбоджа могла выжить только если побеждал Пол Пот. Поскольку По Пот был уверен, что его судьба и судьба его страны — одно и то же.

Новый четырёхлетний план с 1977 по 1980 год снова забирал у кооперативов отчаянно нужные ресурсы, чтобы вложить их в строительство государственных ферм и плантаций, продукты которых в конце концов должны были кормить новую агроиндустрию. План особое внимание уделял продукции сахарных, текстильных, фанерных, стеклянных, цементных, резиновых и джутовых фабрик. Государственные фермы и плантации были основаны в начале 1976 года силами мобильных юношеских бригад. Плоды этой индустриализации, однако, должны были пойти на экспорт, снова лишая людей результатов их работы. Переработанная резина вместе с джутом и капоком должны были стать основными продуктами экспорта, чтобы наполнить опустошённую государственную казну.
( Collapse )

В начале 1977 по стране поползи слухи. На фабриках Пном Пеня охрана говорила рабочим, что камбоджийская армия была мобилизована и отправлена на границы, чтобы отбросить ожидаемые атаки Вьетнама. По всему городу женщины, делающие резину на прибрежных фабриках, слышали, что их родные деревни оказались под атакой вьетнамских войск, которые мучают и убивают крестьян. Один служащий в городе сказал, что видел раненых солдат-кхмеров, прибывавших в старый Китайский Госпиталь с восточного фронта.
Слухи распространились далеко за пределы столицы, по всем направлениям. Почти что за ночь народ Камбоджи получил новую причину для страха — вторжение вьетнамской армии. В Юго-Западной крестьянам говорили, что вьетнамцы атакуют восток потому что их собственный народ голодает и Вьетнам пытается забрать рис Камбоджи. В бедствующей Северной люди из уст в уста передавали что страшные «Юны» готовят вторжение. Неважно насколько изолированным или бедствующим был регион, новости как-то достигали людей — старый враг, мол, снова готовит удар.
( Collapse )